Сегодня в Киеве я был на одном мероприятии и в какой-то момент словил себя на мысли о том, что все эти люди вокруг меня вряд ли когда-то по-настоящему поймут ту цену, которую мы заплатили за нашу свободу, за нашу общую мечту, за наше общее право жить лучше.
Ту цену, которую заплатили и продолжаем платить мы, уберегая их от всех ужасов этой проклятой богами войны.
Хотя иногда я таки задумываюсь о том, что когда нахожусь на фронте, в эпицентре тех или иных событий, то мне всё же следует фиксировать на фото или видео абсолютно всё то, что происходит – пусть наши современники и потомки видят и знают, через что нам пришлось пройти. Но нередко я выключал камеру, и не делал никаких фото, а когда камера всё же продолжала работать, то после я всё равно удалял эти файлы, потому как лицо войны порой бывает настолько чудовищным и ужасным, что просто не представляю, как я смог бы когда-нибудь опубликовать её в таком обличье.
Вспоминаю: странно наверное, но меня никогда не тошнило – отчего так? Даже в такие моменты, когда мы с парнями собирали останки погибших. Даже когда не знаешь, за что взять сгоревшее тело, а когда наконец берёшься за него и начинаешь нести, то части туловища отваливаются на ходу и в какой-то момент ты понимаешь, что в твоих руках осталась только одна нога, и вместо цельного человеческого тела перед тобой лежат разрозненные куски чёрного зловонного мяса, вывалившиеся наружу внутренности и бело-жёлтые, выпирающие в разные стороны грязные кости…
Меня не тошнило, но порой в подобные моменты охватывало такое отчаяние, такая лють и ярость, что в глазах темнело и я, словно пьяный, пошатываясь и качаясь, с трудом держался на ногах…
Могу ли я выставить это на всеобщее обозрение? Могу ли опубликовать переполненные морги, сложенные в ряды один на другом тела наших погибших воинов, аккуратно стоящие вдоль стен ящики с под мин и снарядов, в которых лежат останки тех, кто совсем недавно стоял рядом с тобой, курил, пил чай и смеялся?..
Нет, не могу. Не смогу. Поэтому и удалил все эти файлы из цифровой памяти. В моей, правда, они остались – невозможно ведь удалить, но быть может, со временем, их удастся забыть?..
