Похоже, под нас заложили очередную бомбу. И когда она взорвется, никто не знает. Даже авторы закона о запрете коммунистической и нацистской символики
Украинские парламентарии продолжают удивлять вне зависимости от политической конъюнктуры. Казалось, могли бы просто заняться реформами, не привлекая внимания избирателей, но никто не ищет легких путей, поэтому решено взяться за самое болезненное — тоталитарное прошлое. Нам всем теперь есть о чем поговорить и поспорить в ближайшее время, есть ради чего выходить на площади и стоять там до последнего.
Интереснее всего, конечно, переименовывать улицы. По себе знаю: мы проспект Ленина в проспект Леннона переименовывали. А представьте, если подойти к этому вопросу в масштабах страны: какой простор открывается для нереализованных фантазий, для инициативности и демонстрации лояльности! Я уже не говорю об откатах и механизмах демагогии.
В общем, что‑то мне подсказывает, что под нас заложили очередную бомбу. И когда онавзорвется, никто не знает. Даже авторы закона о запрете коммунистическойи нацистской символики. Можно и не пытаться давать какие‑либо оценки.Как показывает опыт, среднестатистический украинец готов сильнее затягивать пояси класть зубы на полку, игнорировать повышение тарифов или пенсионного возраста,но взять и отказаться от тоталитарного прошлого — выше его сил.
Любовь к коммунистической практике и полное игнорирование коммунистической теории удивительным образом сочетаются в сознании среднестатистического украинца. Иными словами, электрификация всей страны по большому счету никому не нужна — нужны гранитные стелы, на которых об этой электрификации будет написано. Есть в этом что‑то от язычества, когда жизнь выстраивается вокруг капищ и сакральныхидолов. Когда отсутствие тотемного столба у сельсовета — залог будущих несчастий и катаклизмов.
Наши предки верили, что бюсты вождей помогают против засухи и порчи, поэтому ставили их в местах массовых собраний, культуры и отдыха. Теперь же, когда массовые собрания, как правило, заканчиваются снесением какого‑нибудь бюста,возникает вопрос: что делать дальше со всем этим идолопоклонением? Иначе говоря: чем заполнить пустоту, которая образуется на месте поваленных героев Коминтерна?
Ведь как жить без Ленина? Кто займет его место? Не бывает площадей без памятников вождю, да и вообще — не бывает жизни без вождей. Очевидно, стоит ждать проявления дальнейшей законотворческой деятельности парламентариев. Подозреваю, скучно не будет.
А если к этому добавить традиционно сложные взаимоотношения украинского законодательства с украинскими реалиями, уже сегодня можно предвидеть целый ряд осложнений.
Конечно, борьба с тоталитарным прошлым — это хорошо. Но многие вопросы остаются открытыми. Например, все ли прошлое считать тоталитарным или только некоторые его наименее веселые страницы? Кто будет проводить переучет? По каким принципам?
Тоталитаризм — прекрасная тема для спекуляций. История в принципе создана для переписывания и фальсификаций. Тем более история с таким количеством погибших. Поэтому где гарантии, что, занимаясь восстановлением исторической справедливости, компетентные органы не поддадутся искушению и не изменят задним числом результаты того или иного цивилизационного процесса?
Скажем, гимн УССР запрещен. А Интернационал — нет. Будут поправки? Пятиконечные звезды запрещены. А о перевернутой ничего не сказано. То есть стоит ли ожидать следующего шага — осуждения сатанизма, каннибализма и пиратства, а также запрета их символики? Получается, поднимать на паруснике флаг УССР запрещено, а Веселого Роджера — поднимай, сколько хочешь, и ни один Ляшко слова не скажет.
Отдельный вопрос у меня как у филолога. Что делать с певцами режима? С умершими — теми, кто не сможет подстроиться под изменения в законодательстве. Условно говоря, адептами “загорной коммуны”. Как быть с поэтом Мыколой Хвылевым [который был убежденным коммунистом, но при этом выступал за украинизацию]? Очевидно, его символическая могила подпадает под “памятные знаки, связанные с развитием украинской культуры”. А его личность? Вот в пункте д ст. 1 раздела I подраздела IV упоминаемого тут закона идет речь о загадочной “борьбе против участников борьбы за независимость”. Стоит ли Хвылевого считать участником борьбы за независимость? И, соответственно, жертвой борьбы против участников борьбы? Как в целом быть с этой борьбой против борьбы?
Я понимаю, что для части соотечественников уже давно, мягко говоря, некомфортно существование в одном пространстве с таким количеством краснознаменного и краснозвездного. И памятники по всей стране валятся не по инициативе Госдепа. Но при этом понимаю и другое: осуждая “разрушение социальных основ украинского народа и его столетних традиций”, нардепы должны осознавать, что для другой части соотечественников подобное разрушение традиций также является традицией. Чем‑то обычным, нормированным и естественным.
Такой себе борьбой против борьбы.
Украинские парламентарии продолжают удивлять вне зависимости от политической конъюнктуры. Казалось, могли бы просто заняться реформами, не привлекая внимания избирателей, но никто не ищет легких путей, поэтому решено взяться за самое болезненное — тоталитарное прошлое. Нам всем теперь есть о чем поговорить и поспорить в ближайшее время, есть ради чего выходить на площади и стоять там до последнего.
Интереснее всего, конечно, переименовывать улицы. По себе знаю: мы проспект Ленина в проспект Леннона переименовывали. А представьте, если подойти к этому вопросу в масштабах страны: какой простор открывается для нереализованных фантазий, для инициативности и демонстрации лояльности! Я уже не говорю об откатах и механизмах демагогии.
В общем, что‑то мне подсказывает, что под нас заложили очередную бомбу. И когда онавзорвется, никто не знает. Даже авторы закона о запрете коммунистическойи нацистской символики. Можно и не пытаться давать какие‑либо оценки.Как показывает опыт, среднестатистический украинец готов сильнее затягивать пояси класть зубы на полку, игнорировать повышение тарифов или пенсионного возраста,но взять и отказаться от тоталитарного прошлого — выше его сил.
Любовь к коммунистической практике и полное игнорирование коммунистической теории удивительным образом сочетаются в сознании среднестатистического украинца. Иными словами, электрификация всей страны по большому счету никому не нужна — нужны гранитные стелы, на которых об этой электрификации будет написано. Есть в этом что‑то от язычества, когда жизнь выстраивается вокруг капищ и сакральныхидолов. Когда отсутствие тотемного столба у сельсовета — залог будущих несчастийи катаклизмов.
Наши предки верили, что бюсты вождей помогают против засухи и порчи, поэтому ставили их в местах массовых собраний, культуры и отдыха. Теперь же, когда массовые собрания, как правило, заканчиваются снесением какого‑нибудь бюста, возникаетвопрос: что делать дальше со всем этим идолопоклонением? Иначе говоря: чем заполнить пустоту, которая образуется на месте поваленных героев Коминтерна?
Ведь как жить без Ленина? Кто займет его место? Не бывает площадей без памятников вождю, да и вообще — не бывает жизни без вождей. Очевидно, стоит ждать проявления дальнейшей законотворческой деятельности парламентариев. Подозреваю, скучно не будет.
А если к этому добавить традиционно сложные взаимоотношения украинского законодательства с украинскими реалиями, уже сегодня можно предвидеть целый ряд осложнений.
Конечно, борьба с тоталитарным прошлым — это хорошо. Но многие вопросы остаются открытыми. Например, все ли прошлое считать тоталитарным или только некоторые его наименее веселые страницы? Кто будет проводить переучет? По каким принципам?
Тоталитаризм — прекрасная тема для спекуляций. История в принципе создана для переписывания и фальсификаций. Тем более история с таким количеством погибших. Поэтому где гарантии, что, занимаясь восстановлением исторической справедливости, компетентные органы не поддадутся искушению и не изменят задним числом результаты того или иного цивилизационного процесса?
Скажем, гимн УССР запрещен. А Интернационал — нет. Будут поправки? Пятиконечные звезды запрещены. А о перевернутой ничего не сказано. То есть стоит ли ожидать следующего шага — осуждения сатанизма, каннибализма и пиратства, а также запрета их символики? Получается, поднимать на паруснике флаг УССР запрещено, а Веселого Роджера — поднимай, сколько хочешь, и ни один Ляшко слова не скажет.
Отдельный вопрос у меня как у филолога. Что делать с певцами режима? С умершими — теми, кто не сможет подстроиться под изменения в законодательстве. Условно говоря, адептами “загорной коммуны”. Как быть с поэтом Мыколой Хвылевым [который был убежденным коммунистом, но при этом выступал за украинизацию]? Очевидно, его символическая могила подпадает под “памятные знаки, связанные с развитием украинской культуры”. А его личность? Вот в пункте д ст. 1 раздела I подраздела IV упоминаемого тут закона идет речь о загадочной “борьбе против участников борьбы за независимость”. Стоит ли Хвылевого считать участником борьбы за независимость? И, соответственно, жертвой борьбы против участников борьбы? Как в целом быть с этой борьбой против борьбы?
Я понимаю, что для части соотечественников уже давно, мягко говоря, некомфортно существование в одном пространстве с таким количеством краснознаменного и краснозвездного. И памятники по всей стране валятся не по инициативе Госдепа. Но при этом понимаю и другое: осуждая “разрушение социальных основ украинского народа и его столетних традиций”, нардепы должны осознавать, что для другой части соотечественников подобное разрушение традиций также является традицией. Чем‑то обычным, нормированным и естественным.
Такой себе борьбой против борьбы.
