Прошел месяц с тех пор, как я угодил в московскую тюрьму за страшное преступление – попытку почтить память, расстрелянного в спину Бориса Немцова.
Я говорю “за попытку”, так как был вычислен ФСБ на месте сбора людей еще до начала траурного шествия. Не знаю, узнали ли они меня в лицо или их напрягла моя футболка с портретом Бориса и надписью “Герої не вмирають!”, но меня грубо оттеснили от народа и арестовали. Так, что помянуть Бориса пришлось на нарах Китайгородского РУВД города Москвы. Подобно тому, как невозможно перейти реку не замочив ног, невозможно принять участие в антикремлевском митинге и не получить по ребрам. Досталось также и мне, не смотря на целую кипу документов, свидетельствующих о моем дипломатическом неприкосновенном статусе.
Следственный комитет России, непонятно на каких основаниях принял заведомо провальную попытку обвинить меня в трагических событиях 2-го мая в Одессе. И хотя попытка, носила скорее пропагандистский, чем юридический характер, в тот момент надо мной нависла реальная угроза стать заложником для путинского шантажа и провести какое-то время в “Матросской тишине”.
Но видимо Кремль посчитал, что не сможет пропагандистским образом обосновать пленение сразу двух депутатов Верховной Рады Украины и членов ПАСЕ, и включил “заднюю”.
В итоге, благодаря вмешательству Президента Петра Порошенко, помощи моих коллег по Раде и широкому информационному резонансу, мне удалось вырваться из драконьей пасти. Оказавшись на свободе, я тут же подал иск за незаконные действия кремлевской репрессивной машины. С того момента прошел месяц, а в ответ- тишина.
Несмотря на все, я вижу реальную перспективу в дальнейшем юридическом сопротивлении кремлевской монархии, и дело не столько во мне, сколько в Надежде Савченко. Признание незаконности моего задержания, как члена ПАСЕ, создаст правовой прецедент, который неминуемо поспособствует освобождению депутата Верховной Рады Украины, члена ПАСЕ Надежды Савченко. И хотя все это кажется метанием гороха об стену, но как говорил юный Ульянов “Стена, да гнилая – ткни, и развалится!”, а руины московского самодержавия станут лучшим мемориалом для Бориса Немцова.
